Кыргызстан / Культура

За два десятка лет независимости и Киргизия, и Казахстан худо-бедно реализовались, каждая по-своему, в качестве независимых стран. Однако, как и все государства «третьего мира», получили они заодно «букет» трудно разрешимых и даже неразрешимых проблем. Для Киргизии и Казахстана в числе таковых оказалась и проблема государственного языка.

Причем, эта проблема одна из тех, о которой, как о покойнике, принято говорить только хорошее или ничего. А между тем понятно, что невозможно решить проблему, о которой нельзя говорить, которую нельзя обсуждать. Тем более, что изначально проблема была сильно политизирована.

Так уж исторически сложилось, что два близкородственных народа, киргизы и казахи, стали одними из последних или даже последними крупными кочевыми народами, которые еще до середины ХХ века практиковали кочевую жизнь. Стремительный, а зачастую принудительный переход к оседлой жизни поставил их перед тем фактом, что, по-своему богатый и поэтичный, язык кочевников оказался не приспособленным к урбанизированному обществу, хотя титульное население достаточно успешно адаптировалось к современной жизни, появился значительный слой городского населения. Вместе с тем, изнаночной стороной урбанизации стала утрата городским населением родного языка, несмотря на то, что с обретением независимости киргизский и казахский языки обрели статус государственных.

Безусловно, право каждого народа на развитие своего языка неоспоримо, и в этом плане логично, что, получив государственность, киргизы и казахи озаботились состоянием родных языков. Как говорится, флаг им в руки и попутного ветра! Но здесь, на востоке, все не так просто.

Сегодня фактически языковая проблема и в Киргизии, и в Казахстане превратилась в многослойную конструкцию, где смешались языкознание, политика, национализм, национальное достоинство, экономика…

Два десятка лет независимости показали, что ни киргизы, ни казахи не добились хоть сколько-нибудь принципиально позитивных результатов в развитии родного языка, и это несмотря на значительные финансовые вливания, по крайней мере, в Казахстане. В обоих молодых государствах не оказалось ученых и специалистов соответствующего уровня, а выделенные из бюджета деньги, по признанию самих киргизов и казахов, разворовываются.

Сфера языкознания превратилась в своего рода неиссякаемую кормушку для определенных персон. А явные неудачи в развитии родных языков подвигают определенную часть титульных сообществ к жесткому применению административного ресурса, вплоть до требований лишения или предоставления гражданства в зависимости от уровня знания государственного языка. Поскольку значительная часть городского титульного населения плохо владеет родным языком, то фактически языковое поле в том же Казахстане стало ареной политической борьбы между нагыз (настоящими) казахами и шала (городскими, «асфальтными») казахами. Националисты частенько ссылаются на опыт Прибалтики в решении языкового вопроса, но между прибалтами и нашим регионом имеется большая разница.

Притом что языковая практика в странах Балтии стала примером мракобесия, дискриминации и прочих негативов общественно-политической жизни, есть два момента, на которые я хотел бы обратить внимание.

Все-таки там процесс обучения был хорошо организован, разработаны методические материалы, к желающим изучать язык проявлялась лояльность, нашлось много добровольных помощников в реализации проекта. А в нашем случае даже невозможно говорить о системной учебе, не хватает или вообще нет методических материалов. Бесплатные языковые курсы существуют только теоретически.

Более того, необыкновенная активность в словотворчестве привела к появлению многих тысяч неологизмов. На казахский язык переводятся общетехнические и медицинские термины. Сами же казахи поражаются этому «потоку сознания». Ни выучить такой язык, ни говорить на нем не могут и казахи. Понятно, болезнь словотворчества является одной из издержек роста. Так было и в России с ее «мокроступами», но то время быстро ушло, оставив на память пару слов типа «летчик». В нашем случае нацпаты (национал-патриоты) требуют перевода абсолютно всех слов на казахский. Такая политика выгодна тем, кто кормится на этом поле. Складывается впечатление, что словотворчеством занимается всяк, кому не лень. В целом положение с развитием языка одинаково плачевое что в Киргизии, что в Казахстане. Перспективы улучшения ситуации в ближайшей перспективе не видно.

Другим моментом, отличающим нас, к примеру, от Латвии, стал тот факт, что в Латвии была оставлена достаточно свободной для широкого участия зона предпринимательства, точнее, латыши оказались верными закону рыночной конкуренции. Русские там смогли заниматься бизнесом. То есть в Латвии для русских оставалась ниша, свободная в определенной мере от националистического прессинга. Естественно, в зоне бизнеса сохранилась и доминанта русского языка, с чем латыши справиться не могут.

В нашем случае - прессинг тотальный. Сфера бизнеса изначально была протекционистской, свободной конкуренцией и не пахло, все ключевые позиции занимали исключительно «титульные» деловые люди. Однако на развитие титульных языков этот фактор не оказал положительного влияния, скорее, даже наоборот. Поскольку бизнес, как и политика, продолжали пользоваться как рабочим русским языком. Парадоксально, но по мере развития государства, выхода на международную арену титульные языки все далее оттеснялись в маргинал. Видимо, в качестве компенсации усиливался прессинг на русский язык внутри страны, в том числе на объем преподавания русского в школе. А в этой борьбе наиболее эффективным инструментом оказался административный ресурс, который и продолжает использоваться.

Он же, административный ресурс, во все большей мере применяется в распространении сферы применения титульных языков.

В принципе, везде, где хоть в какой-то степени наблюдается свободная конкуренция, русский язык сохраняет свои позиции. Характерна ситуация в средствах массовой информации и интернете.

Без сомнения, положение со свободой слова в Казахстане значительно лучше, чем в Киргизии, да и с любой другой страной региона несравнимо. В Казахстане, действительно, есть массовые газеты и популярные вэб-сайты. Проблема в том, что издания на титульных языках не конкурентны на этом рынке. Притом что государство финансирует прессу на национальном языке, а русскоязычная пресса сплошь коммерческая. В русскоязычной прессе лучшие кадры - журналисты, аналитики и т.д. Такое же положение и на телевидении. Несмотря на различного рода протекционистские меры, русскоязычные каналы вполне очевидно доминируют на рынке, а значит, и львиная доля рекламных денег достается им же. Риторика нацпатов и здесь уходит как вода в песок, поскольку владельцами газет и телеканалов являются, как правило, титульные собственники. В последнее время предпринимается много усилий по увеличению сетки передач на титульных языках, но ведь зрителя не заставишь включать неинтересный канал, тем более, что существуют и кабельные каналы, и тоже на русском языке.

Суть в том, что языковая проблема и не может быть решена в столь короткие исторические сроки даже при благоприятных обстоятельствах. Если мы посмотрим на опыт других стран, то увидим, что даже самый успешный процесс занимает десятки лет. Возьмем пример иврита, как феноменальный случай возрождения языка. Евреи исключительно патриотичны, но еще и разумны. В стране три государственных языка: иврит, арабский и английский. Почти вся литература, в первую очередь, научная и техническая, на английском языке. Преподавание точных наук также ведется на английском. Евреи прекрасно понимают, что все делается «step by step», и даже по прошествии более 60 лет со времени создания государства Израиль не пытаются форсировать эти процессы. В наших же странах хотят все сразу, и при этом желательно, чтобы это сделал кто-то.

Точно так же обстоит и вопрос с переходом на латинский алфавит. Безусловно, как независимые государства, Киргизия и Казахстан имеют полное право перейти на любой алфавит или даже подобно Филиппинам на другой язык. Повторюсь, это их полное право. При этом возможные возражения русской части населения принципиально не имеют никакого значения, тем более, что русским сегодня это, в общем-то, безразлично.

Однако всем понятно, что шансы на успех в переходе на латинскую графику приближаются к нулю. И негативный опыт Узбекистана в этом плане только подтверждает сделанный вывод. В этой оценке нет ни малейшей попытки унизить кого-либо. Проблема только в том, что и в этом случае больше политики, чем здравого смысла. В Киргизии, например, языковая политика в настоящее время принимает агрессивный характер. В Казахстане эта политика видится более мягкой, но суть такая же: для оголтелых националистов переход на латиницу олицетворяет избавление от «проклятого колониального прошлого».

Между тем, «продвинутые» казахи и киргизы, порой даже националисты, против латинизации, и основная дискуссия опять-таки проходит внутри титульных наций. Русские на сегодня весьма индифферентно, если не сказать более, относятся к этой идее. В абсолютном большинстве русские находят, что из этой затеи, кроме вреда, никакой пользы не ожидается, в первую очередь, для самих «титулов», и в общественных дискуссиях не участвуют. Если говорить о Казахстане, то вброс информации по латинизации сделан самим президентом, а по прошествии некоторого времени идея была переозвучена известным пиарщиком режима, советником президента, кстати, русскоязычным, Ертысбаевым и министром культуры Кулмухамедом. У последнего давно репутация националиста, который, впрочем, не сделает и шага без санкции вождя. Представляется, что данная акция носит чисто политический характер. И Ертысбаев, и Кулмухамед прекрасно понимают, что этот проект из разряда не имеющих решения. Скорее, он предназначен для того, чтобы втянуть народ в широкую дискуссию и отвлечь от насущных проблем. Пока этот план не удался. Правда, титульная часть общества начала обсуждение темы в интернете, но достаточно вялое. Отстраненность от дискуссии русских лишило возможности обострить межнациональную проблему и придать вопросу политическую динамику. Но поскольку власть научилась такую остроту создавать профессионально, то посмотрим, как будут развиваться события дальше.

Что касается Киргизии, то у здесь копируют многие казахские новации. Думается, и призывы о переходе на латиницу - это просто-напросто калька с казахского. У Киргизии однозначно нет ни средств, ни научного потенциала для реализации подобного проекта.

Впрочем, и Казахстан также не имеет соответствующих научных кадров, что не исключает, впрочем, того, что будет принято чисто волевое решение о переходе на латиницу. Разумеется, такое решение, если оно будет принято, станет чисто политическим. Здесь не надо уходить от того факта, что введение латиницы неизбежно приведет к массовой неграмотности и в краткосрочной перспективе будет выгодно верхам для пакистанизации-афганизации населения. К тому же негативный опыт Узбекистана по внедрению латиницы дал своего рода неожиданный позитивный эффект для властей предержащих. Оказалось, народом, который теперь не читает ни на кириллице, ни на латинице, гораздо проще и легче управлять. Во всяком случае, это может, как ни странно, стать одной из главных причин форсирования проблемы внедрения латиницы в Киргизии и Казахстане.

Еще одной стороной заявлений о переходе на латиницу может явиться стремление пошантажировать Россию с целью выбить какие-то экономические льготы и преференции. У руководителей России появилось несколько болезненное отношение к переходу стран СНГ на латиницу. Особенно в связи с попытками такого рода внутри России. Однако не стоит вестись на подобную политику. И у Киргизии, и у Казахстана появилась новая головная боль, последствия которой они, видимо, еще слабо себе представляют. Пример Узбекистана показывает, что русские весьма спокойно пережили эпопею с таким переходом. Свои проблемы в этом плане и у Азербайджана. Хотя эта страна имеет давние исторические связи с Турцией, определенную общность происхождения, и был создан вариант алфавита на базе турецкого, но переход на латиницу оказался далеко не простым делом. И все же этот проект нельзя назвать вполне успешным, несмотря на оптимизм властей.

Перейдут или не перейдут Киргизия и Казахстан на латиницу - это их абсолютное право, и по большому счету, должно быть достаточно безразлично России. Страдания по этому поводу - всего лишь фантомные боли.

Будет Россия сильной и могучей, и все, как говорится, будет путем. Сохранится влияние - и культурное, и политическое. А экономические связи будут диктоваться исключительно взаимной выгодой. Чем скорее страны Центральной Азии перейдут на латиницу, тем, в сущности, для России будет лучше и проще, тем скорее уйдут иллюзии в отношении постсоветского братства, и Россия окончательно отойдет от практики убыточной для своего народа политики патернализма. А позиции русского языка в регионе, безусловно, сохранятся надолго. И за это надо благодарить наших предков. Нынешнему поколению реформаторов не удалось до конца разрушить пространство русского языка и, даст Бог, в обозримом будущем не удастся.